Лечение молочных зубов Томск Юргинская

Маргагониха, п. В рельефе господ- ствуют горные формы. Район пересекают хр. Кукульбей, Ононский хребет и юго-западная часть Борщовочного хребта. Топонимическая изоглоссия топооснов с мерг- согласуется с фи- зико-географическими реалиями изученного ареала. Отметим, что в одном из самодийских языков, ненецком, работает слово мыртуй в значении «самая высочайшая часть яра, мыса» Терещенко, Но, предполагаем, что, может быть, данный термин сохранился в современном ненецком языке.

Отметим, что в топонимическом словаре «Географические наименования Иркутской области» С. Маргуй Гурулёв, , Моргудалька — приток Усть-Илимского водохранилища Гурулёв, , Меркукан — левый приток реки Илим Гурулёв, Данные топонимы, для создателя, остались наименованиями с «затемненной» семантикой.

Можно представить, правда без специ- ального исследования, о том, что эти топонимы гидронимы также имеют в собственной базе сель- купский термин. Таковым образом, мы склонны определять язык-«приемник», в котором и произошли фо- нетические, морфологические конфигурации, как условный язык тунгусов Нерчинского уезда XVII—XIX вв.

Попробовали найти вероятные фонетические трансформаци- онные модели консонантов. Но утверждать о самодийском языковом происхождении то- понима преждевременно в силу объективных обстоятельств, одной из которых является востребо- ванность комплексного исследования сибирских языков. Возможность сравнения географиче- ской терминологии самодийских и татарских языков описывает эту возможность углуб- ленного исследования на предмет типологических похожих явлений как в области лексиколо- гии, так и их исторического развития.

Следует отметить, что в 2-ух километрах на северо-запад от с. Маргуцека находится хре- бет Кличкинский. Полевое исследование данного орографического объекта в районе села Мар- гуцек показало, что большие линейно вытянутые поднятия рельефа образуют горный хребет. Мы предполагаем, что данный хребет вначале носил заглавие Маргуцек, а позже был переименован в честь исследователя-первооткрывателя Ф. Кличко, что и зафиксировано картографически.

Перечень сокращений г. Ш — обские говоры Шёшкум и Шёшкуп, тур. Перечень литературы Балабанов В. Быконя В. Гурулёв С. Географические наименования Иркутской области. Топонимический словарь. Иркутск: Издательство Ин- ститута географии им.

Жамсаранова Р. Субстрат в топонимии Восточного Забайкалья : монография. Орос — Монгол толь бичиг. Очерки по исторической фонетике бурятского языка. Черемисов К. Бурят-монгольско-русский словарь. Дыжитова Е. Забайкальский муниципальный институт. Бутина, 65, Чита, Наша родина, E-mail: katya yandex. The lexical basis of the investigation is appellatives of Mongol and Samoedic languages. The description, etymology and thesis of the linguistic origin of the proper name Margutsek are presented as the result of comparative analysis.

The analysis based on comparative and typological methods gives the possibility to suppose about diachronic area linguistic unity on the territory of Transbaikalia. Key words: toponyms, placename, appellative dictionary, etymology, comparative analysis, typol- ogy of unrelated languages, Samoyedic languages, Mongolian language. References Balabanov V. Puti formirovanija genonimov i ih refleksy v leksiko-semanticheskoj sisteme jazyka [The ways of organiza- tion genonymums and its reflexes into the lexical and semantic system of language].

Geograficheskie nazvanija Irkutskoj oblasti. Toponymic dictionary]. Toponimija samodijskogo jazykovogo proishozhdenija [Toponymy of Samoyedic linguistic origin]. Nentsy-Russian dictionary. Petersburg, Prosveshchenie Publ. Rassadin V. Ocherki po istoricheskoj fonetike burjatskogo jazyka [Sketch book on the historical phonetic of Buryat lan- guage]. By red. Transbaikal State University. Butina, 65, Chita, Russia, В индивидуальности это касается составления словарей миноритарных языков, находящихся на грани исчезновения, которые, как правило, довольно слабо исследованы и задокументированы, что накладывает собственный отпечаток на препядствия представле- ния этнокультурных реалий.

Кетский язык, на котором в настоящее время говорит только неболь- шое количество этнических кетов, живущих на севере Красноярского края, в полной мере относится к схожим исчезающим языкам. В данной статье рассматриваются главные про- блемы, связанные с подачей этнокультурного слоя лексики, при составлении Огромного словаря кетского языка, посреди которых 1 культурные различия в категоризации внеязыковой действи- тельности, 2 представление этнокультурной инфы в составе словарной статьи, 3 утрата этносом познаний о разных этнокультурных реалиях.

Главные слова: кетский язык, миноритарные языки, исчезающие языки, языки Сибири, лексикография, этнокультурная лексика Лексикографическое описание миноритарных языков имеет свою специфику, выявление которой является принципиальной задачей лингвистики Mosel, ; Которова, Кроме таковых заморочек как отсутствие устоявшейся орфографической и орфоэпической нормы, разногласий в решении базовых заморочек описания системы языка к примеру, в отношении вы- деления частей речи , составители словарей схожих языков безизбежно сталкиваются с про- блемой адекватного описания лексических единиц, несущих в для себя культурный компонент, то есть так именуемой этнокультурной лексикой.

В данной статье мы продемонстрируем, как неувязка подачи этнокультурной лексики решалась в Большом словаре кетского языка2 дальше БСКЯ Kotorova, Nefedov, Кетский язык является крайним представителем некогда широкой енисейской языковой семьи. Основная часть носителей языка проживает в относительно маленьких отдаленных посе- лениях, расположенных вдоль реки Енисей и его притоков на севере Красноярского края в Туру- ханском районе, а также на юго-востоке Эвенкийского района.

В настоящее время, мы вынуж- дены констатировать, что кетский язык находится на грани исчезновения. По результатам линг- вистических экспедиций крайних лет можно с определенной толикой убежденности заявить, что количество людей, всеполноценно обладающих этническим языком, не превосходит 50 человек. Сред- ний возраст главных компетентных носителей языка — старше 60 лет Nefedov, 15; Казаке- вич, Таковым образом, пользуясь классификацией исчезающих языков, предложенной А.

Кибриком Кибрик, , кетский следует отнести к «смертельно нездоровым языкам», близ- ким к полному исчезновению в ближнем будущем группа II ср. Которова, Поротова, Для определения границ термина «этнокультурная лексика» необходимо, в первую очередь, об- ратиться к понятию этническая культура. Согласно М. Макса Планка г.

Лейпциг, Германия. При составлении словаря использовались материалы, собранные А. Дульзоном и его учениками в х — х гг. Они были дополнены данными из экспедиций в рамках проекта в — и — гг. Неувязка представления этнокультурных реалий… ставляет собой «совокупность культурных частей и структур, владеющих этнической спе- цификой и выполняющая этно-дифференцирующие функции» Исаев, Таковым обра- зом, слова, характеризующие определенную культуру, владеющие этнической специфичностью и вы- полняющие этно-дифференцирующую функцию, и являются этнокультурной лексикой.

К данному слою лексики, как правило, относятся слова, которые обрисовывают 1 наименования природных явлений, соответствующие для области проживания носителей определенного языка, 2 предметы материальной культуры, 3 объекты и понятия духовной культуры определения род- ства и характеристики, определения публичных отношений, слова, относящиеся к мифологии и фоль- клору, и т. Алексеенко, 22; Ахметьянов, По итогам работы над БСКЯ, представляется вероятным выделить три главных типа заморочек, связанных с лексикографическим описанием кетской этнокультурной лексики: 1 культурные различия в категоризации внеязыковой реальности, 2 представление эт- нокультурной инфы в составе словарной статьи, 3 утрата этносом познаний о разных этнокультурных реалиях.

Ниже мы разглядим их по порядку. 1-ая неувязка описания связана с различиями в категоризации объектов и феноменов внеязыковой реальности меж кетской культурой и культурами языков перевода в нашем случае, русским, английским и германским.

Эту делему можно проиллюстрировать на примере определений родства и характеристики. Индивидуальностью кетской культуры и кетского языка является то, что эти определения имеют классификационный нрав, то есть они обозначают, за некими исключениями, не конкретное лицо, а некоторый класс родственников и свойственни- ков по определённому признаку, или же группе признаков см. Дульзон, 89; Алексе- енко, На приведённой ниже общей схеме, которая представляет систему определений родства кетов, эта изюминка проиллюстрирована с помощью термина biseb3 класс родства под номером 5.

Этот термин применяется для обозначения группы родственников, приблизи- тельно 1-го возраста с говорящим эго , включающая его братьев и сестёр, малышей старших братьев и сестёр отца и мамы и младших братьев и сестёр отца и мамы см. Дульзон, 91; Алексеенко, Класс biseb в системе определений родства кетов4 3 Кетские лексемы в данной статье представлены последующим образом: лексемы из БСКЯ даны в фонологической транскрипции, а лексемы из цитируемых источников представлены в уникальной транскрипции.

Казанцева Казанцев, Числа на схеме соответствуют обозначениям классов родства в данной работе см. Казанцев, В рамках данной для нас статьи мы расшифровываем лишь класс родства biseb. Колонка цифр справа показывает на поколения. Не считая того, возрастные различия также терминологически не обозначены. Но, на наш взор, такое детализированное дробле- ние общего кетского значения было бы лишним и привело бы к трудностям в осознании сущности кетского термина. Не считая того, каждое из названных выше возможных значений за- труднительно было бы подтвердить иллюстративным примером.

Ещё одним примером различия в категоризации феноменов внеязыковой действительно- сти является лексика, которая обозначает календарные месяцы. В современной российской куль- туре, как и в остальных европейских культурах, сегментирование года соответствует так называ- емому «григорианскому» календарю, который основан на повторяющемся обращении Земли во- круг Солнца. Деление года на 12 месяцев соединено с обращением Луны вокруг Земли.

В кетской культуре разделение календарного года на временные отрезки соединено с опре- деленными событиями, необходимыми конкретно для кетского этноса. В связи с указанными различиями главной неувязкой лексикографического представле- ния месяцев кетском языке является то, что они только приблизительно совпадают с границами календарных месяцев в российском языке.

Kotorova, Последующая неувязка, сплетенная с описанием этнокультурной лексики, касается объёма энциклопедической инфы, которую нужно представить в словаре. В лексикографи- ческой традиции описания мажоритарных языков этнокультурная информация тщательно пред- ставлена, до этого всего, в энциклопедических словарях, описывающих реалии, а не лексемы. В толковых и переводных словарях информация такового рода даётся, как правило, только в каче- стве комментария при транслитерации безэквивалентной лексики.

Так как для абсолютного большинства миноритарных языков соответственных эн- циклопедий не сотворено, создателям словарей необходимо без помощи других решать, как поступать в каждом определенном случае. Неувязка представления этнокультурных реалий… для того, чтоб в полной мере раскрыть семантику кетских этнолексем и таковым образом доне- сти до читателя сущность того либо другого понятия.

В качестве примера приведём определения лексем, обозначающих различные виды охотни- чьих ловушек, из сравнительного словаря Вернера и БСКЯ. В отдельных вариантах, невзирая на то, что отличительной чертой БСКЯ является под- тверждение семантики того либо другого слова через примеры потребления каждой конкрет- ной лексемы, собранные во время работы с информантами либо отысканные в размещенных кетских текстах, было принято решение включить в словарь леммы или же значения, не подтверждённые текстовыми примерами и информантами, но зафиксированные в ис- точниках этнографического нрава.

Это относится, к примеру, к обозначениям деталей шаманского костюмчика либо к заглавиям предметов, использовавшихся во время культовых праздничков, а также к ряду табуизированных заглавий, связанных с культами, обычаями и традициями кетов. Данная лексика уже фактически не знакома современным носителям языка, но может оказаться очень принципиальной для исследователей-этнологов, в связи с чем она была включена в словарь.

Так, особенное значение для кетов, как и для почти всех остальных народов Севера, имел «медве- жий праздник» — обряд, связанный с охотой на медведя см. Крейнович, Во время ри- туальных действий использовались определённые предметы, наименования которых современные кеты уже не помнят, например: anal n; ящичек из четырёх кедровых дощечек, открытый сверху и впереди, куда поме- щали бересту с изображением медведя и некие части его туши во время «медвежьего праздника» Kotorova, Nefedov, Анучиным зафиксирован ряд заглавий для подвесок на нагруднике шамана см.

Анучин, 37— Таковым образом, в определённом отношении БСКЯ соединяет в для себя свойства языкового и энциклопедического словаря. 3-я неувязка, соответствующая для языков, находящихся на грани исчезновения, связана с общей социолингвистической ситуацией в данном языковом обществе. Культурно-эконо- мический и языковой «прессинг» со стороны доминирующей культурно-языковой общности часто приводит к постепенной утрате представителями этноса познаний о разных этно- 5Здесь и дальше перевод значений с германского выполнен создателями.

Современные носители языка уже не владеют познаниями этнокультур- ного нрава, а подробные этнографические и культурологические работы, способные по- мочь при лексикографическом описании, отсутствуют. Нужную информацию можно по- черпнуть только из разрозненных, время от времени ненаучных источников, при этом она нередко представ- елена в обрывочном и бессистемном виде, непоследовательна и противоречива.

К более проблемным группам этнокультурной лексики кетского языка относятся слова, связанные с религиозными верованиями и мифологией7. В сравнительном словаре енисейских языков Г. Тем не наименее, остается неяс- ным какими специфичным чертами владеет любая из представленных 7 душ.

Наиболее либо наименее подробные лексикографические сведения даны Е. Алексеенко только для 3-х лексических единиц: ульвей ср. Согласно этому источнику, главной душой является атпэд, невидимая душа. 3-я лексическая единица, кон- торль, является самой неопределенной — время от времени она выступает в виде обобщенного понятия души, а время от времени в качестве обозначения скелета либо костей человека Анучин, 10; Алек- сеенко, Любопытно, что даже здесь источники расползаются в принципиальных деталях.

Во время работы над БСКЯ, мы не смогли получить от современных носителей языка определенного ответа, чем различаются эти три лексические единицы, указанные выше. Имеющиеся словари кетского языка переводят эту лек- сему как «мамонт» Вернер, ; Werner, Неувязка представления этнокультурных реалий… сопровождается доп комментарием, что это животное, которое живет в подземном загробном мире Анучин, В данной для нас же легенде, записанной Е.

По свидетельству ученого, сама информантка Т. Толстых не смогла разъяснить обстоятельств такового перевоплощения, мотивируя тем, что «так гово- рится по сказке» Крейнович, Разъяснение этому обнаружилось только в кетском пре- дании «Мамонт и богатырь», записанном Р. Николаевым от селькупки А. Мунгаловой из с. Согласно этому преданию, кости мамонта, которые находят в земле, являются зу- бами большой рыбы-косари Николаев, Наиболее четкие сведения дает нам анализ сель- купской мифологии, в которой существует мифическое животное кожар кошар ср.

Согласно селькупским поверьям, кожар — это большой умопомрачительный зверек, который живет в земле и в воде. Он владеет большими рогами, за которые принимаются находимые в земле рога и кости мамонта это является предпосылкой, почему при разговоре с русскими его называют «мамонтом» Тучкова, — Принципиально также отметить, что правильное осознание семантики данной лексемы помогает не лишь при работе с текстами, но и при этимологическом анализе неких кетских слов.

Итак, в данной статье мы, на примере кетского языка, разглядели вероятные препядствия, которая может появиться перед учеными при составлении словарей миноритарных языков, а конкретно, при описании разных групп этнокультурной лексики. Некорректная интерпрета- ция этнокультурной лексики может иногда привести к ошибкам при разных межъязыковых и межкультурных сопоставлениях ср. Решение данной нам препядствия во многом зави- сит от кропотливого анализа разных источников — как уже имеющихся словарей, так и имеющихся этнографических описаний, а также текстов.

Таковым образом, нам кажется целесо- образным при описании данного слоя лексики для миноритарных языков включать в состав словарных статей наиболее развернутый этнокультурный комментарий, что будет не лишь спо- собствовать наиболее полному раскрытию семантики соответственной лексической единицы, но и повысит энциклопедическую ценность подобного словаря.

Перечень литературы Алексеенко Е. Историко-этнографические очерки. Алексеенко Е. Легенды, предания, сказки кетов. Анучин В. II, вып. Ахманова О. Словарь лингвистических определений. Вернер Г. Словарь-кетско-русский и русско-кетский: Учебное пособие для уч-ся нач.

Дульзон А. Словарь этнолингвистических понятий и определений. Казакевич О. Казанцев А. Определения родства и характеристики в енисейских языках : дис. Кибрик А. Которова Е. Вопросцы преподавания иностранных и государственных языков. Томск: Томский муниципальный педагогический институт, Сборник научных трудов Лабо- ратории языков народов Сибири.

Крейнович Е. Тек- сты. Нефёдов А. Николаев Р. Фольклор и вопросцы этнической истории кетов. Тучкова Н. Мифология селькупов. Тучкова, А. Кузнецова, О. Ка- закевич, А. Ким-Мелони, С. Глушков, А. Kotorova E. Conceptual understanding of space and time relations with reference to languages of various systems. Comprehensive Ket Dictionary. Mosel U. Dictionary making in endangered speech communities. In: Peter Ostin ed. Language documentation and de- scription.

Endangered languages project. Nefedov A. Clause linkage in Ket. Werner H. Государственный исследовательский Томский политехнический институт. Энергетический институт. Ленина, 30, Томск, Наша родина, E-mail: e. E-mail: andrey. Неувязка представления этнокультурных реалий… Материал поступил в редакцию In particular, this concerns making dictionaries of minority languages that are considered to be endangered. As a rule, these languages are understudied and not sufficiently docu- mented, which complicates presentation of ethnocultural realia to a greater extent.

One of such lan- guages is Ket, an endangered language spoken by a small number of people residing in the north of Krasnoyarsk province. The present article describes the main problems related to presenting ethnocul- tural material that were encountered in the course of making the Comprehensive Ket dictionary.

Among them are 1 cultural differences in categorization of extralinguistic reality, 2 presentation of ethnocul- tural c information in a dictionary entry, 3 loss of ethnocultural knowledge in the language community. Key words: Ket, minority languages, endangered languages, Siberian languages, lexicography, eth- nocultural vocabulary, dictionary. References Alekseenko E. Istoriko-etnograficheskie ocherki [Kets.

Historical-ethnographic essays]. Mify, predanija, skazki ketov [Ket myths, legends, fairy-tales]. Uchebnoe posobie dlja uch- sja nach. Ketskie skazki i drugie teksty [Ket fairy-tales and other texts]. In: Ketskij sbornik. Terminy rodstva i svojstva v enisejskih jazykah [Kinship terms in the Yeniseian languages]: dis.

Sbornik nauchnyh trudov Laboratorii jazykov narodov Sibiri. Vol 2. Tuchkova, A. Kuznecova, O. Kazakevich, A. Kim-Meloni, S. Glushkov, A. Tomsk, Lenina, 30, Tomsk, Russia, Сопоставительный анализ моделей диминутивного словообразования… Тагабилева М. В ходе исследования было найдено, что обе системы распределения суффиксов тяготеют к доминантной системе с одним доминирующим суффиксом -ица , чья сочетаемость морфонологически фактически не ограничена.

Ограничения, действо- вавшие на этот суффикс на наиболее ранешних шагах развития языка, равномерно элиминируются. Архаичный суффикс -ка, конкурировавший с -ица в праславянском языке, фактически утратил свою прямую диминутивную функцию и употребляется, в первую очередь, для образования гипо- користик.

Главным различием 2-ух систем является функционирование суффикса -ца: в то время, как в сербском языке он продолжает делать традиционную для себя функцию обра- зования диминутивов от основ дамского рода на согласный, в хорватском языке он оказался фактически утрачен и сохранился лишь в пары высокоидиоматичных производных. Главные слова: сербский язык, хорватский язык, южнославянские языки, словообразова- ние, диминутивация, морфология.

Южнославянские языки относятся к числу языков с очень развитой системой сло- вообразования. Фактически хоть какое словообразовательное значение может быть выражено не одним, а сходу несколькими аффиксами. В связи с сиим одной из центральных тем в исследовании славянского словообразования был и остается вопросец конкуренции синонимичных словообра- зовательных моделей. Одним из узнаваемых случаев таковой конкуренции являются южнославянские диминутив- ные суффиксы имен существительных.

Вправду, для основ каждого из 3-х родов муж- ского, дамского и среднего существует целый набор диминутивных суффиксов с очень близкими значениями, которые могут с этими основами сочетаться. В лингвистической литера- туре предпринималось много попыток отыскать какое-либо семантическое распределение меж таковыми суффиксами, но ни одна из их не увенчалась фуррором см.

Williams, Отдельный энтузиазм представляет вопросец распределения диминутивных суффиксов, об- служивающих существительные дамского рода в южнославянских языках. Понятно, что в праславянском языке такие суффиксы каковых было три: -ка, -ца, -ица имели распределение, основанное на типе склонения мотивирующей основы: а-основы могли сочетаться с суффик- сами -ица и -ка, в то время как i-основы могли присоединять лишь суффиксы -ца и -ка Бош- кович, Системных исследований по распределению современных суффиксов, восходя- щих к упомянутым праславянским до недавнего времени, не было.

Но таковой подход имеет в собственном ос- новании гипотезу, что литературные сербский и хорватский языки не различаются в данной нам ча- сти собственных словообразовательных систем, доказательств которой создатели не приводят просто никак не обсуждая этого вопросца в собственных работах.

Нашей целью было проверить, верна ли эта гипотеза и, ежели да, то до какой степени. Отдельным стимулом для проведения такового иссле- дования стало наличие больших лингвистических корпусов для обоих языков, что сделало вероятным верификацию описанной гипотезы. Таковой большой корпус разговорной речи является надежным источником для поиска диминутивов, так как они присущи, в первую очередь, как раз неформальному разговор- ному стилю и далековато не постоянно фиксируются в словарях Williams, В получившемся в итоге работы с корпусом словнике представлены не все встреченные в корпусе производные, а только подборка, ограниченная словами с частотностью наиболее 10 словоупотреблений на мил- лиард , так как в таком объемном корпусе посреди слов с наименьшей частотностью бОльшую часть составляют слова, написанные с ошибками и опечатками.

Для верификации обнаружен- ных лемм мы воспользовались словарем Матице Српске, а также консультировались с рядом но- сителей. Всего перечень насчитывает диминутивных производных, считая маленькую вы- борку в разной степени лексикализованных диминутивов. Согласно Бошкович, , сербохорватский язык утратил суффикс -ка в его диминутив- ной функции, но сохранил суффиксы -ица для а-основ и -ца для основ на согласный. Также Бошкович говорит о том, что в сербохорватском языке развился отдельный суффикс -чица, но остальные источники эту гипотезу не подтверждают.

Анализ приобретенного нами материала дозволяет утверждать, что распределение, о кото- ром говорит Бошкович, хотя и не является так прозрачным, но в целом подтверждается. Подавляющее большая часть диминутивных производных от а-основ, вправду, образу- ются при помощи суффикса -ица. В нашем корпусе встретился ряд диминутивов с суффиксом -ка, всего 31 производное от а-основ , крупная часть из которых — лексикализованные про- изводные, утратившие диминутивное значение и служащие в качестве синонимов для собственных мотивирующих основ, либо пореже развившие нетривиальные некомпозициональные значения, ср.

Эти данные свидетельствуют в пользу того, что суффикс -ица фактически вполне вытеснил суффикс -ка в его диминутивном значении по последней мере, в том, что касается образования диминутивов от а-основ. Но суффикс -ка в сербском языке нельзя именовать непродуктивным: он является главным моционным суффиксом и также занял смежную с ди- минутивностью нишу, и употребляется при образовании уменьшительных имен гипокори- стик , ср.

Функционирование диминутивных суффиксов с основами на согласный представляет из себя наиболее сложную систему. По нашим данным, суффикс -ца, который Бошкович именует главным, обслуживающим таковой тип основ, является далековато не единственным суффиксом, который может сочетаться с основами на согласный: таковой способностью владеют также и суффиксы -ка и -ица. Всего нам удалось найти 18 производных с суффиксом -ца, 13 производных с суффиксом -ица и 9 — с суффиксом -ка не считая сильно идиоматичных лек- сикализованных образований, которые встречались посреди слов со всеми этими суффиксами.

Почти все из этих диминутивов являются дуплетами, ср. По-видимому, мы не можем говорить о каком-либо распределении меж суффиксами, обслуживающими бывшие i-основы, по последней мере, никакой закономерности в этом случае 1 srWaC. Сопоставительный анализ моделей диминутивного словообразования… нам найти не удалось. Хотя далековато не все принадлежащие к данному классу основ су- ществительные допускают варьирование при выборе диминутивного суффикса, можно допу- стить, что данная система находится в стадии перестройки от архаичной, допускавшей соче- тание i-основ, в первую очередь, с суффиксами -ка и -ца, к наиболее новейшей системе, в которой суффикс -ица вытесняет все остальные диминутивные суффиксы.

Разглядим подробнее индивидуальности функционирования суффикса -ица. Его сочетае- мость, по всей видимости, ничем не ограничена: суффикс может свободно присоединяться к хоть каким типам основ, в том числе, к основам на -ц и -ица , ср. Также суффикс может редуплицироваться — образовывать вторичные диминутивы от первич- ных, образованных с помощью него самого: ср.

Оба указанных характеристики впрямую противоречат правилу, ограничива- ющему сочетаемость суффикса, содержащего некий согласный, с основой, заканчиваю- щейся на этот согласный Правило 1, Иткин, , которое действует на исследуемые ди- минутивные суффиксы в остальных южнославянских языках см. В случае сербского языка мы смотрим увлекательную тенеден- цию: более продуктивный суффикс вытесняет остальные синонимичные суффиксы, а ограни- чения на его сочетаемость равномерно элиминируются.

В сербском языке эта тенденция зашла еще далее, чем, к примеру, в словенском, и суффикс -ка уже не конкурирует с суффиксом - ица даже в тех зонах, где сочетаемость крайнего по Правилу 1 обязана быть затруднена. Не имея никаких ограничений в сочетаемости, суффикс -ица показывает некие нетривиальные черты в том, что касается вызываемых его присоединением морфонологиче- ских чередований.

По правилу суффикс -ица, как и остальные диминутивные суффиксы в южно- славянских языках, должен вызывать палатализацию конечного согласного базы, что традиционно и происходит, ежели верить словарным данным: дршка — дршчица ручка — ручка дим.

Но при исследовании данных корпуса, мы увидели увлекательную тенденцию, которая позднее была доказана носителями языка: в современном разговорном языке при образо- вании диминутива от основ на заднеязычный методом присоединения суффикса -ица палатали- зация конечного согласного базы не происходит, ср. Носители белградского диалекта охарактеризовывают вариант без палатализации как предпо- чтительный.

Обстоятельств такового поведения суффикса может быть несколько. Во-1-х, это может быть соединено с тем, что исторически обусловленные морфонологические чередования уже не явля- ются синхронной психолингвистической реалией, а сохраняются «по инерции», потому пе- рестают работать в случае «живого» продуктивного словообразования.

В этом смысле инте- ресно провести аналогию меж поведением сербского суффикса -ица и македонского и бол- гарского суффикса -ичка, так как крайний показывает сходное поведение и так же в большинстве случаев не вызывает палатализацию конечного согласного базы см. Williams, , Spasovski, Суффикс -ичка в болгарском и македонском языках явля- ется сравнимо недавним образованием и, возможно, конкретно потому не встроился в си- стему исторически обусловленных морфонологических чередований.

Во-2-х, это, снова же, может быть вызвано высочайшей продуктивностью суффикса -ица, благодаря которой он не лишь может нарушать общие морфонологические правила такие, как Правило 1 , но и вы- ходить за рамки имеющейся системы чередований. Исследовав круг диминутивов, заканчивающихся на последовательность «-чица», мы нашли, что все такие случаи делятся на два класса: 1 диминутивы с основой на заднеязычный и суффиксом -ица; 2 вторичные диминутивы, образованные с помощью суффикса -ица от первичных ди- минутивов с суффиксами -ица, -ца, -ка, ср.

Но, как мы уже писали ранее, почти все диминутивы с суффиксом -ка уже утратили дими- нутивное значение и стали работать как синонимы для собственной мотивирующей базы. Количество производных с суффиксом -ца также исчезающе не много, и, может быть, со временем суффикс совсем не станет восприниматься как диминутивный и исчезнет. Тогда но- вые вторичные диминутивы имеют шанс закрепиться в языке в качестве первичных, а после- довательность -чица, как частотная, — быть переосмысленной как отдельный диминутивный суффикс.

Таковым образом, в сербском языке система диминутивных суффиксов существительных дамского рода тяготеет к моносистеме с главным диминутивным суффиксом -ица, но в бу- дущем может быть развитие на его базе второго диминутивного суффикса -чица. Также мы употребляли эти словари для пополнения списков. Всего наша подборка насчитывает производных, в том числе в разной степени лексикализованные дериваты.

Собранные нами данные в целом указывают на огромное сходство диминутивных систем сербского и хорватского языков. Суффикс -ка в собственном диминутивном значении в хорватском языке фактически не упо- требляется. Сопоставительный анализ моделей диминутивного словообразования… Основное отличие хорватской системы от сербской, которое нам удалось найти, за- ключается в функционировании суффикса -ца. Больше производных с сиим суффиксом нам найти не удалось, хотя существитель- ные бывшего i-склонения, сочетающиеся с ним в остальных южнославянских языках в частности, в сербском , в хорватском по-прежнему работают, ср.

Основываясь на приобретенных сведениях, мы можем утверждать, что система диминутив- ных суффиксов существительных дамского рода в хорватском языке, вправду, чрезвычайно близка к сербской: доминантным суффиксом является суффикс -ica, на сочетаемость которого не накладывается никаких морфонологических ограничений; суффикс -ka в диминутивном значении работает только маргинально, сохраняясь, в первую очередь, в сильно лекси- кализованных производных. Но описанные системы различаются по одному принципиальному па- раметру: архаичный суффикс -ca, обычно обслуживающий бывшие i-основы, оказался фактически утрачен в современном хорватском языке о чем свидетельствуют как данные корпуса, так и данные словарей , тогда как в сербском языке он по-прежнему сохраняется как один из конкурирующих суффиксов для основ такового типа.

Перечень литературы Бошкович Р. Базы сравнительной грамматики славянских языков: фонетика и словообразование. Иткин И. Тагабилева М. Pravopis hrvatskoga jezika. Manova S. Milenova M. Spasovski L. Morphology and Pragmatics of the Diminutive: Evidence from Macedonian. Arizona State University, Williams M. Diminutivity in Bulgarian: a formal and semantic study. Государственный исследовательский институт «Высшая школа экономики».

Мясницкая, 20, Москва, Наша родина, E-mail: mtagabileva hse. Both languages possess a dominant system with one prepotent suffix -ica , whose combinability is morphonologically not restrained. All the constraints on the combinability of the suffix which func- tioned on the previous stages of language development and are still in effect in closely related languages are eliminated.

The rival suffix -ka has almost been lost in its diminutive meaning and functions as a hypocoristic suffix. The main distinction of the two systems lies in the operation of the archaic suffix -ca. While Serbian has preserved the suffix in its main function diminutivization of the former i-stems , Cro- atian has almost lost it: suffix -ca does not function as a diminutive suffix in Croatian.

Key words: Serbian language, Croatian language, South Slavonic languages, derivation, diminuti- vation, morphology. Pravopis hrvatskoga jezika [Spellin dictionary of Croatian]. Diminutive Suffixes in Bulgarian. Tagabileva M. Myasnitskaya, 20, Moscow, Russia, В религиозно-мифологических представлениях народа с сиим культом связывались идеи о женском жизнеутверждающем начале, и одновре- менно с сиим, как о могучем божестве — покровителе материнства, чья священная сила направ- елена на плодородие, рождение деток, сохранение их жизни и здоровья, а также обеспечение им счастливого грядущего.

Настолько важная роль в религиозной жизни народа содействовала широ- кому распространению ее культовой атрибутики. Изделия, наделяемые сакральным статусом, отличались разнообразием в плане наружных форм, так и многофункциональной специфичностью. На риту- альное назначение неких вещей влиял пол малыша. Но при этом они все имели обоб- щенное наименование — Умай. В отношении их была сформирована особая обрядность. В культуре хакасов особенное место отводилось виду богини Умай. В религиозно-мифологическом сознании народа она олицетворяла собой женское начало, источник плодородия и хранительницу потомства.

Считали, что это божество покро- вительствует материнству, выступает в качестве охранительницы беременных, рожениц, кор- мящих матерей и деток Там же. Понятно, что культ Умай получил обширное распространение и посреди остальных тюркских общностей. Представители разных направ- лений гуманитарной науки — истории, археологии, этнографии, филологии и религиоведения не один раз обращались к исследованию религиозно-мифологического персонажа «Умай» и свя- занных с ним архаических традиций.

Ученые разглядывали этимологию термина «Умай», анализировали образ одноименного божества, зафиксированный в древнетюркских руниче- ских текстах. Они выявляли его семиотические связи с иными божествами и почитаемыми объектами. В изобразительном творчестве тюрков, в том числе и в петроглифах выясняли смысловой код рисунков, посвященных культу данной для нас богини. Удалось найти и изучить отдельные варианты ее символического воплощения в «вещном мире» — материаль- ной атрибуции, как старых тюрок, так и современных тюркоязычных народов.

На базе вы- являемого тождества семантики ее вида и обрядности исследователями доказана пре- емственность их верований. Средством исследования разных граней культа Умай и обуслов- ленной им обрядности, а также осмысления их семантики, удачно решались вопросцы этно- культурных и этногенетических связей тюрко-монгольских народов1. Невзирая на основательную изученность почти всех вопросцев, связанных с культом Умай, было бы неверно считать, что данная тема исчерпана. Недостаточно освещенной остается неувязка знакового дизайна и фетишизации культа «Умай» в культуре хакасов.

В боль- шинстве работ ее рассмотрение было коротким или вообщем отсутствовало. В связи с сиим, имеющиеся сведения в историко-этнографической литературе часто носят обрывочный, разрозненный, а иногда и разноплановый нрав. Меж тем, в духовной культуре хакасов символизации изучаемого сверхъестественного существа придавалось большущее значение. Обширное распространение имела устоявшаяся традиция производства культовых изделий, олицетворявших Умай рис.

В сознании верующих они наделялись особенной волшебной си- лой, благотворно влияющей на плодородие, и содействовали сохранению жизни и здоровья матерей и малышей. В отношении их была выработана соответственная обрядность. Приходится констатировать и тот факт, что в настоящее время остаются не введенными в научный оборот архивные этнографические материалы и музейные коллекции, которые могли бы полнее рас- крыть обозначенную тему.

Представляемой работой создадим шаг к восполнению образовав- шегося пробела. Одни из самых ранешних этнографических сведений о культовой атрибутике хакасов, свя- занной с Умай, были предоставлены А. Кузнецовой — Исследовательница впрямую не идентифицировала их с рассматриваемым божеством и не выявила наименования этого сакрального изделия.

Совместно с тем, она была одной из первых, кто направил внимание на особые ритуальные предметы, имевшие прямое отношение к традиционному «миру дет- ства» у хакасов. Ею были описаны некие их варианты. Их главные отличия обуславли- вались половой дифференциацией малышей, в отношении которых применялись.

Создатель зафикси- ровала их локализацию в жилье Там же. Согласно материалам А. Кузнецовой они представляли собой веревочки, подвешен- ные к колыбели, где находился ребенок. В собственном описании создатель акцентировала внимание на последующей главный детали.

К обозначенному изделию для мальчугана дополнительно прикрепляли еще и маленькую древесную модель лука со стре- лой ух-чаа , а для девченки — веретено оорчых. Исследовательница отметила и тот факт, что почитаемые вещи конкретно передавались людям из рук шамана. В связи с чем, со слов верующих «этой веревочки нельзя ни дать, ни продать» Там же: — Данная традиция, непременно, свидетельствует о том, что в религиозно-мифологическом сознании хакасов рас- сматриваемые предметы наделялись особенным ореолом сакральности и были конкретно соединены с верой в их исключительные апотропейные способности, от которых в целом зави- село жизнеобеспечение малыша.

Сиим и разъясняется бережное и по большей части — благого- вейное отношение к ним. Яковлев в собственном исследовании «Этнографический обзор инородческого населения равнины Южного Енисея и Объяснительный каталог Этнографического отдела музея» 54 опубликовал новейшие материалы по изучаемой проблематике.

В их были представлены бо- лее конкретизированные сведения о наружных параметрах священных предметов. В данном 1 Широкая библиография и лаконичный анализ отдельных исследований по данной дилемме представлены в работе С. Скобелева Культовая атрибутика богини Умай… труде они были обозначены, как Май. Ученый также выделил две их разновидности, опреде- ляемые половой принадлежностью малыша, которому они предназначались.

Была представ- елена последующая их черта. 1-ый из их имел вид малеханького древесного лучка со стрелой. Его длина составляла 13 см, а ширина — 3 см. Он заворачивался в материю и поме- щался в особый тканевый мешочек. Создатель объяснил, что данная сакральная вещь предна- значалась новорожденному мальчугану. 2-ой же вариант Мая представлял собой маленькой отрезок холста, к которому пришивались нити и маленького размера веретено длиной — 12 см.

Он изготавливался только для девченок. Направляет на себя внимание то обстоятель- ство, что никаких доп деталей в их больше зафиксировано не было, а также то, что они не подвешивались, как было ранее описано А. Кузнецовой, а клались прямо в зыбки к малышам Там же. Следует увидеть, что в неопубликованных архивных материалах Е. Яковлева обна- ружены сведения еще по одной разновидности культового изделия «для малеханьких детей», называемое Омай ине.

По сведениям ученого, оно получило наибольшее распространение посреди сагайцев2. Имело вид темной шкурки длиной около 70 см. К одному из его краев были пришиты ракушка каури и медная пуговица, а также голубые и красноватые ленты — чалама. Вся эта конструкция подвешивалась к березовой ветке, расположенной под потолком жилья АМКМ. Идентичные сведения о этом почитаемом предмете были представлены и миссионером В.

Суховским Уникальные этнографические материалы по культу Умай и ее атрибутике у тюрко- язычных народов Южной Сибири и Центральной Азии, в том числе и у хакасов, были собраны Н. Дыренковой Подобно своим предшественникам, она подтвердила бытование у их 2-ух типов священных предметов, детерминированных половым различием: для мальчи- ков — лук со стрелой и для девченок — веретено.

Вкупе с тем, создатель значительно дополнила этнографические данные о их вариантах и сопутствующих им элементах, а также сопрово- дила свою работу иллюстративным рядом. В первый раз была описана и таковая разновидность рассматриваемого священного предмета, как — стрела, продетая через небольшую модель берестяной колыбели с вложенной вовнутрь нее заячьей шкуркой.

Были отмечены и совершено лаконичные его формы — железный лук малеханького размера, как со стрелой, так и без нее, или просто древесная стрела Дырен- кова: Не считая того, Н. Дыренкова, направила внимание на последующую немаловажную деталь. Для девченок дополнительно к веретену иногда прикрепляли еще и ножницы.

Совместно с тем, как отметила создатель, встречались и совсем другие варианты сакральных вещей для малеханьких представительниц красивого пола. Так, они могли иметь вид красноватой суконной ленты с при- шитыми к ней раковинами каури. Отметим и то, что исследовательница зафиксировала у ха- касов и шорцев традицию зашивать пуповины деток в особенные матерчатые мешочки квадрат- ной формы, которые потом прикреплялись к отрезку ткани, который «висит в юрте наряду с изображениями духов и именуется Умай».

Таковым образом, все перечисленные изделия, по определению ученого, выступали «видимым изображением Умай», патронирующим младен- цев. Они могли подвешиваться к колыбели, выкладываться конкретно в нее под изго- ловье либо закрепляться рядом с ней на стенке юрты Дыренкова, —; Исследованием религиозно-мифологических воззрений и обрядности, как старых тюрок, так и современных тюрко-монгольских народов Южной Сибири и Центральной Азии занимался 2 Сагайцы, хак.

Не обошел он вниманием и культ Умай Потапов, ; — По- добно предыдущим исследователям ученый отметил наличие у хакасов и остальных тюрков Южной Сибири разных вариантов символического дизайна Умай. Их ритуальное ис- использование, как уже отмечалось, определялось половым различием малышей.

Наряду с сиим, ученому удалось зафиксировать ранее неизвестное знаковое изображение рассматрива- емого божества в виде маленькой берестяной люльки, но лишь пронзенной не стрелой, как было зафиксировано Н. Дыренковой, а небольшим веретеном. Изделие прикрепляли к стенке над колыбелью, в которой находилась девченка. Исследователь, кроме того, внес некое уточнение и в описание одной из разновидностей подобного культового предмета.

Так, заячья шкурка, используемая в нем, была белоснежного цвета. В отношении иной домашней святыни, также именуемой Умай, было изготовлено последующее дополнение. Пуповины деток, зашивались не лишь в тканевые, но и кожаные мешочки и при этом подвешивались на шнурке к колыбели малыша и все время находились там, пока он не вырастал из нее Там же.

Принципиально новеньким в исследовании Л. Совместно с тем, она была неотъемлемой частью культа Умай у этих народов. Числилось, что она насылала на малышей заболевания и погибель. Из-за чего же ее часто принимали в качестве «ангела смерти». Верующие изготавливали ее символическое изображение в виде куколки. Материалом для этого служило, как правило, старенькое и грязное тряпье. Ее помещали в маленькую люльку. Кроме того, ее в виде человечка высотой 15—17 см лепили из глины и устанавливали на дощечку.

По их завершению, от их избавлялись Потапов, —; — Новое и наиболее детализированное описание одной из разновидностей Хара Май, сопро- вождаемое иллюстративным материалом, встречается в исследовании С. Иванова — Согласно его повествованию, фигура высотой — 19,5 см была сделана из глины. Статуя изображает обнаженную даму в головном уборе с положенными на пояс ру- ками. Ноги верно выделенные и недлинные.

Лицо продолговатое с сильно выделяющимся боль- шим носом Там же. Исследованием мифо-ритуального комплекса, связанного с «миром детства» у хакасов зани- малась и М. В статье «Обычаи, связанные с рождением малыша у хакасов» она тщательно охарактеризовала два более всераспространенных атрибута богини Умай. Один из их предназначался для мальчишек, а иной — для девченок. Она опубликовала их изобра- жения и конкретизировала наружные характеристики. Согласно ее сообщению, первым из их был «лук со стрелой».

Основание лука представляло собой узкий согнутый прут. Тетивой слу- жила скрученная нить дл. Стрела — кусочек малеханькой ветки с ответвлением дл. 2-ое изделие имело вид веретена в форме узкой необструганной палочки дл.

На ее середину накручивалась узенькая полоса холста шир. За «веретено» затыкалась бечевка, скрученная из 6 зеленоватых ниток, на одном конце ее привязана бронзовая либо медная, позеленевшая от окисления пуго- вица полусферической формы, на другом же — маленькая раковина каури Там же. Она обрисовала еще и вместилище, куда складывались данные изделия. Оно изготавливалось в виде мешочка из грубого холста дл.

За края его прикреплена «дужка» из крученого красноватого шнура дл. Снутри мешочка находились 5 прямоугольных кусков холста различного размера, также в свое время обильно обмазывае- мые жиросодержащими продуктами. Они использовались для оборачивания вышеназванных сакральных вещей. В собственной полной комплекции Умай складывали в зыбку или за тесемку подвешивали над ребенком Усманова, Культовая атрибутика богини Умай… Особенный вклад в исследование культа Умай у хакасов внес В.

Бутанаев 93— По- мимо существенного дополнения сведений по общераспространенному атрибуту данной богини — лучка со стрелой3, он выявил еще три варианта ее символического изображения. К вольным концам серебряной и белоснежной ниток привязывали раковину каури у сагайцев — серебряную монету. За зеленоватую шелковую нить прикрепляли бронзовую самодельную пуговицу у сагайцев — раковину каури и пуго- вицу » Бутанаев, Ее повсевременно хранили в шкатулке, находящейся у изголовья кро- вати, предварительно завернув в белоснежный платок Там же.

Ее мастерили из березовой развилистой ветки. Ей дополнительно оформляли косы, сплетенные из белоснежных конских волос или из конопли, и наряжали в голубое платьице. Ее держали в особенной шкатулке — ах абдыра, находившейся над изголовьем кровати на мужской стороне юрты. В ней же хранились и остальные атрибуты — лучок со стрелой и ритуальные предметы — красноватая чашечка и древесная ложка Он же, По его сообщению, фигурку этого зловредного духа изготавливали из глины, дерева либо тряпок и одевали в войлочную шубку Рассмотрением материалов данного создателя завершается обзор, введенных в научный оборот этнографических материалов по культовым изделиям Умай у хакасов, основным обра- зом, касающихся их наружных черт.

Вкупе с тем нужно огласить, что представ- ленными описаниями не ограничивается все обилие сакральных предметов, олицетво- ряющих это божество в культуре обозначенного народа. В архиве Музея археологии и этно- графии Сибири им. Флоринского Томского муниципального института выявлены совсем уникальные материалы по рассматриваемой теме.

Они были собраны М. Усмановой и ее сотрудниками в ходе этнографических экспедиций в Хакасию и на юг Крас- ноярского края еще в — гг. Исследовательнице в ходе полевых сборов удалось значительно пополнить, уточнить и собрать новейшие сведения по трем главным вариантам предметов, называемых Умай. Разглядим их. Остановимся наиболее тщательно на их структуре. Не наименее всераспространенным был почитаемый предмет с 2-мя и 3-мя волокнами.

При этом почаще использовались скрученные совместно шелковая и золотая нити. Добавим, что имел рас- пространение вариант Умай в форме тесьмы, свитой из красноватой и зеленоватой нитей. К одному из 3Согласно материалов В. Бутанаева, лучок изготавливался из березы, тетива из шелковой нити, а трезубый наконечник стрелы из жести Были экземпляры, но лишь не со свитыми, а разбитыми волоконцами. При этом одно из их — голубого цвета. К нему пришивалась крупная раковина.

Изделие предназначалось для мальчугана. Ко второму же — в виде красноватой нити, крепилась малая раковина. Отметим и такую изюминка этих изделий. Иногда раковины каури и пуговицы перла- мутровые, медные и бронзовые не подвешивались за нити. Добавим и то, что размещение в схожих хранилищных емкостях вообщем было обычным для всех рас- сматриваемых культовых предметов. С одной стороны, на него наши- вались раковины каури, пуговицы, бусы, кольца, подвески и пр. С оборотной же стороны — мешочки с пуповинами кiн.

При этом, сколько в семье было деток, столько нужно было пришить туда и обозначенных сакральных предметов. 3-я разновидность Умай имела вид куколки, сделанной из дерева или из тканей. Мастерил ее, как правило, сам шаман. Их высота могла варьироваться от 10 до 20 см. Дере- вянный вариант этого ритуального изделия мог оформляться как с очами в виде голубых либо золотых бусин, так и без их.

Из конского волоса либо конопляных нитей мастерили косички. Туловище оборачивалось материей. Время от времени в качестве «нижнего белья» использовалась оле- нья шкурка. Дополнительно оформлялся еще и передник. Тряпичные же куколки могли также мастериться, как с очами и носом в виде голубых либо голубых бусинок, так и без их. Некие из их имели очень условный нрав и шились без рук и ног, но с косичками. Фигуры оборачивались войлоком и подпоясывались лентой.

Отметим, что ритуальное назначение почти всех из их дифференцировалось по половому при- знаку. Главным маркером в данном разделении выступал головной убор. Неотклонимым обрядовым инвентарем для их выступали малая древесная чаша — 2 см в поперечнике и соответственная ей маленькая ложечка, а также лу- чок со стрелой и время от времени раковины каури. Итак, обобщая все имеющиеся данные о культовых изделиях Умай у хакасов, можно про- извести их классификацию.

За ее базу берется наличие похожих наружных признаков и ключе- вых составных частей. К первой группе можем отнести маленькую модель лука со стре- лой. Святыня предназначалась только для мальчишек. В религиозной практике народа встречались разные варианты этих сакральных предметов. Они могли изготавливаться из разных материалов, к примеру, дерева березы и сплава. Ритуально использовались, как совместно, так и по отдельности.

Культовая атрибутика богини Умай… Вторую группу Умай, предназначенных лишь для девченок, образуют мелкие копии веретена. Они могли применяться в культовой практике, как без помощи других, так и в ком- плекте с другими составными деталями. В третью группу входят изделия в виде одной, 2-ух либо 3-х нитей в большей степени — серебристого, зеленоватого, белоснежного, красноватого и голубого цветов. К их концам подвешивались рако- вины каури разных размеров и пуговицы перламутровые, медные и бронзовые.

Время от времени к ним добавлялась вязка из бараньих альчиков. Четвертую группу составляют куски шкурок либо ткани с веревочками и пришитыми к ним: с одной стороны — ракушками каури, пуговицами, кольцами, подвесками, а с иной — мешочками с детскими пуповинами кiн. Встречались варианты Умай, соответственно оформленные, но только с одной стороны и без пуповин.

Добавим, что иногда перечисленные предметы встречались не в форме определенной конструкции, а в разбитом, бесструктур- ном виде и все время находились в шкатулках. Посреди вторичных составляющих частей к ним можно причислить березовую ветвь и ленты чалама. Пятую группу образуют изделия в виде березовой вильчатой ветки.

Это не приводит к созданию одного взаимопонимания в общении представителей разных наук. Нет одного представления о «ценно-сти» и в музеологии. Каждый вступающий в эту область исследователь может выбрать один из подходов, более понятный и близкий ему в силу личных представлений о ценности.

В предстоящем эти представле-ния развиваются, с одной стороны, отрицая другие, а с иной — вос-принимая и развивая групповые и проф аспекты и всту-пая во внутренние противоречия с собой. Конкретно потому исследования по философии, психологии и социологии ценностей не завлекают ин-тереса исследователей.

Это разъясняется и видимостью малого значения задачи для определенных наук, которой является и музеология. В применении к музейной проблематике одного определения и кон-текста потребления понятия «ценность», в котором могли бы отыскать место разные трактовки, и заключается цель истинной работы. Внимательный читатель увидит противоречия в прошлых рас-суждениях и в поставленной проблематике. Все станет понятнее, ежели применить дименгиональный способ по Виктору Франклу.

В предлагае-мой задачке из 6 равных отрезков символизирующих аспекты ценности в музееведении надлежит составить 4 равносторонних тре-угольника символизирующих понятие «ценность» в структуре опреде-ления музейного предмета и музейной экспозиции, в музейной педаго-гике, в просветительной деятельности, в комплектовании музейных фондов.

При попытке прямого, линейного анализа задачка невыполни-ма. И в таковой ситуации тяжело проследить связи и единство меж эти-ми аспектами. Но ежели решение поставленной задачки перевести в трехмерное место, то неувязка решается чрезвычайно просто — в виде равносторонней пирамиды. То есть всякую задачку можно решить, ежели выстроить общее место разных определений и попытаться узреть за различными взорами и аспектами одну делему. При рассмотрении понятия «ценность» можно выделить ряд оппози-ций.

Первой из их будет противопоставление языковой двойственно-сти понятия ценности. С одной стороны, это понятие стоимости пред-мета, без которого лишается всякого смысла само понятие. А с иной стороны, ценность как понятие, не требующее стоимостного уточнения. Рефлексия схожей двойственности потребления в широком смысле этого слова в применении к музейным предметам приводит нас ко вто-рой оппозиции: объективного и субъективного понятия ценности му-зейного предмета.

Можно ли считать ценностями непосредственно важные для субъекта и удовлетворяющие его потребности окружающие предме-ты либо понятие «ценности» закрепляется за особенными абстрактными предметами? Интуитивно мы постоянно отдаем предпочтение второму по-ниманию, признавая статус ценности никак не за всем, что имеет ка-кую-нибудь музейную значимость. Находясь в плену языковых аспектов понятия ценности как стоимости, совершаются ошибки в момент ком-плектования музейного собрания. Соответственно, понятие ценности в этом случае не содержит ничего новейшего по сопоставлению с понятиями по-требности и энтузиазма, а лишь открывает одну из граней функциони-рования крайних.

Разумеется, что такое осознание не соотносится и с социальной проблематикой ценностных кризисов. Последующая оппозиция, сплетенная с понятием ценности предмета му-зейного значения, выражается в противопоставлении публичного и личного понятия ценности. Категория персональной ценно-сти музейного предмета раскрывается как чисто персональная ре-альность, важная лишь для определенного субъекта обладателя либо исследователя , и определяется его сознанием и ответственным выбо-ром.

Категория публичной ценности исходит из того, что предмет является социальной реальностью. При этом соц ценность предмета не исключает использования таковых личных и психо-логических корреляторов, как мотив, потребность, энтузиазм, ценностная ориентация либо субъективная ценность, но разглядывает их как вто-ричные по отношению к объективной ценности. В то же время объективная ценность и общественная ценность — это два различных понятия.

Общечеловеческое выступает в качестве объектив-ного лишь в плане противопоставления общества и личности. В пол-ном смысле объективным может быть лишь то, что не зависит ни от человека, ни от населения земли. От того, что та либо другая оценка разделя-ется всеми людьми, она не перестает быть просто оценкой и не стано-вится объективным отражением характеристики музейного предмета как тако-вого3.

Это положение опирается на разрабатываемое в различных дисцип-линах и в различных контекстах, положение о коллективном, групповом либо совокупном субъекте. Таковым образом, в ценности предмета выра-жаются социальные ценности различного масштаба, включая и общечело-веческие ценности в целом. Будучи подвержены жизнедеятельности определенного социума, соци-альные стороны ценности предмета отражают в для себя черты данной нам жизне-деятельности как бы в снятом виде.

Они трансцендентальны безупречному пониманию ценности и, непременно, первичны по отношению к субъек-тивно-психологическим ценностям. Сразу они не объективны и не абсолютны в серьезном смысле слова, и сравнительно-культурные ис-следования превосходно показывают относительность даже высших ценностей хоть какой культуры.

Система ценностей исторически-конкретной социальной общности представляет собой предметное выражение обще-ственных и производственных отношений разных классов, социаль-ных и проф групп и категорий населения4. Хоть какой музейный предмет как бы вступает в противоречие меж декларируемой и настоящей, побуждающей к действию и восприятию ценностью. Это происходит в силу недостаточно устоявшейся и струк-туированной системы личных ценностей.

Человек может недооценивать роль тех либо других предметов музейного значения в его жизни. Во-2-х, значимость предметов музейного значения может субъективно преувеличиваться либо преуменьшаться благодаря действию устройств стабилизации и психологической защиты. В-3-х, источником рассогла-сования может выступать то, что в сознании хоть какого человека присутст-вуют ценностные представления самого различного рода.

Не считая ценност-ных ориентаций, отражающих собственные ценности субъекта, в его сознании отражаются ценности остальных людей, огромных и малых соци-альных групп, а также ценностные стереотипы и эталоны, отражающие ценность предмета вне зависимости от личного восприятия. И еще одна оппозиция, относящаяся к функции музейного предмета как ценности, выражается в противопоставлении «эталон? Речь идет о том, что под ценностями понимаются какие-либо верно описан-ные нормы либо стандарты, требующие неуклонного соблюдения, либо это жизненные цели, смыслы и эталоны, задающие общую направлен-ность деятельности и представления о музейном предмете, т.

Определенная форма ценности идеал основывается на внутренней монолитности: человек в ходе собственной жизнедеятельности держится их всецело и на сто процентов. Можно выделить некие формы существования музейной ценно-сти.

И первой таковой формой будут публичные эталоны. Начальная, основная форма существования музейного предмета — это не лишь категория «социальных представлений», но и образное выражение ис-торико-культурной ценности, представленной в предмете. Эти пред-ставления не сводятся к конвенционизированным субъективным пред-ставлениям продукта некоего публичного контракта.

Напротив, эти предметы укоренены в первую очередь в объективном укладе общест-венного бытия данного определенного социума и отражают практический опыт его жизнедеятельности. Следует различать настоящие ценности социума и эталоны, формируемые в виде идеологических конструкций. Крайние призваны восполнять функцию консолидации и ориентации социальной общности только в том случае, ежели они правильно отражают в для себя мотивацию коллективной жизнедеятельности социума.

Эта зако-номерность имеет прямое отношение к существующему в Рф ва-кууму государственной идеологии, во многом связанному с неумением находящихся у власти политиков учесть психологию людей при планировании политической стратегии, а с иной стороны, это выража-ется в попустительстве закрытию и перепрофилированию музеев поли-тической истории.

Отношение к музейному предмету как к форме об-щественного эталона может выступать основой для появления как формальных институционизированных соц групп семья, спортивная команда, предприятие, партия, цивилизация , так и неформальных групп банда, клуб по интересам. Нам представляется принципиальным, что лю-бой индивидум сразу может быть включен в существенное число соц общностей различного масштаба: семья, класс, дворовая груп-па и т.

Ценностные оценки музейного предмета в системе оценок этих групп не совпадают. Они могут и не противоречить друг другу в глав-ных, более существенных, ориентациях. Тем не наименее часто такие противоречия имеют место, трансформируясь во внутриличностный конфликт. Воспринимая музейный предмет как ценность, человек пре-жде всего его оценивает с точки зрения социальной идентичности к со-циальной группе, членом которой он себя считает.

Конкретно в данной нам зави-симости для него будут значимы общечеловеческие, конкретно-исторические, художественные, материальные ценности либо ценности малых референтных групп достаток, достояние, власть, мастерство. Важную роль в рассматриваемой дилемме играет предметное во-площение ценности. Социальные ценностные представления эталоны , при всей собственной значимости, не могут быть познаны конкретно.

Идеологические конструкции могут отражать их с разной степенью аде-кватности. Наиболее обычным и адекватным выражением ценностных идеа-лов могут служить зафиксированные в культуре их предметные вопло-щения. Ценностные эталоны — и в этом состоит их основная функция — императивно взывают к собственной реализации, воплощению в действитель-ность, в бытие. Ценностные эталоны реализуются только средством че-ловеческой деятельности, при этом воплощением их может выступать или сам процесс деятельности деяние , или объективированный про-дукт деятельности — произведение.

Совокупой таковых произведений объективированных форм существования ценностей выступает мате-риальная и духовная культура населения земли. Это равно относится, в нашем случае, и к предметам музейного значе-ния, и к человечьим деяниям, в которых осязаемо, воплощаются мно-гие нравственные, политические и др.

Ни один предмет материальной и духовной культуры, воплощающий публичный ценностный эталон, сам по для себя ценностью не является. Его «ценностная предметность» является системным качеством, прояв-ляющимся в процессе функционирования этого предмета в системе об-щественных отношений. Ценность тем самым оказывается не закрепленной за произведением либо деянием, в котором она отыскала свою реализацию. Относительный нрав воплощенных ценностей проистекает из конкретно-исторического нрава тех публичных отношений, отражением которых выступают и ценностные эталоны, и предметно воплощенные ценности.

С конфигурацией публичных отношений происходит пере-оценка ценностей: почти все из того, что числилось абсолютным и непре-ложным, обесценивается, и напротив, новейшие ростки публичного бы-тия порождают новейшие ценностные эталоны. В согласовании с изменив-шимися ценностными эталонами переоцениваются и предметно вопло-щенные музейные ценности, часто левацки отрицающие преемст-венность ценностей в эру кардинальных, революционных конфигураций публичных отношений. Бытие музейных ценностей в структуре личности индивидума является не лишь эмпирической очевидностью и на теоретическом уровне общепризнанным об-щим местом, но и логическим условием существования предметно-воплощенных ценностей — ведь предметное воплощение осуществляет-ся лишь средством целенаправленной деятельности людей, ориен-тированной на эти ценности.

Мотивация данной для нас деятельности исходит не от абстрактных соц ценностей, а от личных ценностей ин-дивидов; только приняв форму личной ценности, ценностный эталон может отыскать путь к предметному воплощению время от времени мы это называем душой профессионалы в предмете. Нет ничего необычного в том, что то, что историческое население земли признает ценностью, для индивидума, не при-частного к данной для нас ценности собственной жизнью, — пустое слово.

При таковой постановке вопросца специальной неувязкой выступает соотношение меж личностными ценностями. Личные потребности представляют в структуре мотивации актуальный, жизненный мир субъекта, они динамичны, их иерархия повсевременно перестраивается в зависимости от текущего состояния жизненных отношений субъекта. Личностные ценности же, напротив, представляют собой внутренний мир личности, являясь выразителем стабильного, абсолютного, неиз-менного. Формируясь, как и потребности, в личном опыте субъекта, личностные ценности отражают ни столько динамические нюансы личного опыта, сколько инвариантные нюансы соци-ального и общечеловеческого опыта, присваиваемого индивидумам.

Мож-но согласиться с осознанием ценности как нюанса мотивации соотно-сящегося с личными либо культурными эталонами, не связанными ис-ключительно с сиюминутной ситуацией либо актуальным напряжением. Личностные ценности, как и ценности социальные, есть в форме эталонов, то есть моделей подабающего.

При этом, в отличие от социаль-ных ценностей, которые создаются субъектом как публичные идеа-лы и могут не оказывать никакого влияния на деятельность субъекта, личностные ценности — это эталоны, задающие определенные ориентиры персональной деятельности определенного субъекта. Высочайшая личност-ная осознанность личной ценности не является нужным признаком личной ценности.

Подводя результат, можно утверждать, что в музееведении как публичной науке категория ценности относится до этого всего к предметам и явлениям, отражающим общеисторические и общекуль-турные явления, действия и артефакты. Но при этом каждый артефакт несет в для себя и содержание понятия ценности, присущее отдельному ин-дивидууму либо социальной группе. И в формировании музейного соб-рания, и в тематической трактовке материалов выставки либо музейной экспозиции, и в текстовом сопровождении — везде находится ценно-стная ориентированность и система как создателя, так и гостя музея.

Истина: Очерк истории эстетической аксиологии. Социально-психологический анализ христианской морали. Культура и ценности. Тбилиси, Марксистская теория оценки. Томилова, Н. Томилов Сейчас убеждать в актуальности музеологических музееведче-ских исследований и публикаций особо не приходится. Раскрепощение издательской деятельности, которое осуществилось в нашей стране в конце х — первой половине х гг.

В области музейного дела, в т. Потребность в местных изданиях по музейному делу довольно велика в связи с огромным числом музеев в каждом регионе Рф, а также в связи с необходимостью развивать музейное дело на уровне требований современности и музеологическую науку. Да и фактическое отсутствие федерального уровня печатного повторяющегося издания в стране журнальчик "Мир музея" практически не касается музеологических про-блем и является на деле публицистически-художественным изданием приводит к необходимости осмыслить ситуацию с музеологическими изданиями как в Рф, так и в ее большом регионе — Сибири.

Основ-ная цель данной публикации — направить внимание на разобщенность музеологической издательской деятельности в сибирском крае, с одной стороны, и поставить вопросцы о вероятных перспективах в интеграции музеологических исследований в Сибири через создание изданий, кото-рые могли бы стать межрегиональными. Современное состояние с изданиями по музеологической теме с данной позиции оставляет желать лучшего.

Но одного печатного научного органа в области музеологии в Сибири нет. Перспектива тут видится в связи с одним из главных объектов музеологии — музеями. Существует в системе Министерства культуры РФ Научный совет исторических и краеведческих музеев Сибири, кото-рый курируется научно-методическим отделом Муниципального исто-рического музея заведующая отделом Л. Этот совет как самостоятельный либо как Сибирский филиал Научного совета истори-ческих и краеведческих музеев МК РФ мог бы стать учредителем обще-сибирского музеологического журнальчика.

Но пока это остается лишь предложением. Мы прглашаем посылать свои статьи, сообщения, инфы и объявления в новейший раздел журнальчика "Культурологические исследования в Сибири" — в раздел, специально посвященный музеологическим ис-следованиям. В гг. За его издание взялись Омский государствен-ный институт, Омский филиал Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН и Сибирский филиал Русского института культурологии. Выпуск первого номера альманаха открывал-ся вступительным приветствием по поводу начала новейшего периодиче-ского культурологического издания директора Русского института культурологии доктора искусствоведения К.

Редакционную коллегию журнальчика сейчас возглавляют омские уче-ные Н. Томилов основной редактор , Н. Генова и Д. Синельников заместители главенствующего редактора , Д. Алисов и Т. Золотова ответ-ственные редакторы , В. Томилова ответственный секретарь , Е. Студенова секретарь. В ее состав вошли известные отечественные ученые М. Бударин Омск , Н. Кочешков Владивосток , С. Кра-сильников Новосибирск , В. Кулемзин Томск , Л. Мясникова Екатеринбург , К. Разлогов Москва , А.

Ремнев Омск , В. Ры-женко Омск , В. Соскин Новосибирск и др. Тема журнальчика обхватывает последующие научные проблемы: общественная теория и историография культуры, методология и способы культуроло-гических исследований, история культуры, региональная культурная политика, социокультурное место и культурные субъекты в ус-ловиях модернизации Сибири, музееведение, теория и практика музей-ного дела, охрана и внедрение памятников истории и культуры, культурное место сибирского городка, современная молодежная подкультура, культура досуга, народная культура, межнациональные этнокультурные дела, этнокультурология.

В журнальчике предусмотрены последующие разделы и рубрики: статьи, дискуссии и мнения; архив культурологических исследований; библио-графия; сообщения; интервью; рецензии; научная хроника; юбилейные события; литературно-публицистическая страничка.

С первого номера за г. Всего за три года существо-вания этого повторяющегося издания в нем выпустили свои работы ученые и практические работники сферы культуры из 17 городов Рос-сии из Барнаула, Бийска, Владивостока, Екатеринбурга, Кемерова, Красноярска, Кызыла, Москвы, Нерчинска, Нижневартовска, Новоси-бирска, Омска, Томска, Улан-Удэ, Хабаровска, Ханты-Мансийска, Якутска , а также из Китая и Монголии.

Назарцевой "Музеи районного значения Омской области". Корусенко "На-родная культура татар Западной Сибири в каталоге этнографических коллекций Музея археологии и этнографии Омского муниципального университета", Э. Шелеповой "Музей на службе общества: трудности взаимодействия", В. Рыженко "Новый сборник научных трудов Ом-ского музея изобразительных искусств", сообщения о очередной кон-ференции "Словцовские чтения в Тюмени".

В первом номере журнальчика за г. А со второ-го номера названного журнальчика в нем введен новейший раздел "Музееведе-ние и музейное дело", в который вошли статьи С. Первых "Проблемы обоснования и построения научной системы музееведения", Н. В разделе "Юбилейные события" помещен очерк " лет со дня открытия Якутского муниципального объединенного музея истории и культуры народов Севера им.

Мы приглашаем прислать ста-тьи о музеологическом образовании в университетах, о подготовке аспирантов-музеологов, о образовательных научно-пропагандистских системах в музеях, учебные программы и т. Статьи до 17 страничек текста через 2 интервала 28 строк по 64—66 символов в строке , сообщения до 5 страничек такового же дизайна можно выслать по адресу: , г. Омск, ул. Андрианова, Сибирский филиал Русского института культурологии, Томиловой Валентине Сергеевне. Статьи и сообщения просим по способности проиллюстрировать фото и рисунками, а создателей статей просим присылать свои фото.

Сейчас о остальных видах изданий музеологической направленности, которые могли бы объединить музеологов и музейных работников Си-бири. Это до этого всего материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции "Традиционная народная культура". Сама конференция организована Министерством культуры РФ, комитетом по культуре администрации Иркутской области и архитектурно-географическим музеем "Тальцы".

Оргкомитет возглавила 1-ый за-меститель министра культуры РФ Н. Дементьева, ее сопредседателя-ми стали директор музея "Тальцы" В. Тихонов и Н. Эта конференция является бессрочной, то есть повсевременно работающей, поэто-му материалы ее будут публиковаться в виде выпусков очередных то-мов по мере поступления материалов. Тема конференции и ее то-мов довольно широкая, кроме этнологии она включает последующие направления: краеведение, музееведение музеология ; скансенология; охрана памятников; обычная архитектура; позднесредневековая археология; образовательный процесс в музеях; сохранность музеев; музей и природа.

о критериях публикации в томах конференции можно выяснить в ее оргкомитете по адресу: , г. Иркутск, ул. Халтурина, 2. Еще один вид издания — это многотомная научная серия каталогов "Культура народов мира в этнографических собраниях русских му-зеев", которая выходит в свет с г. Издателями ее являются омские ученые, которые накопили опыт в проведении работ по научной пас-портизации и научной каталогизации этнографических музейных пред-метов и коллекций, опубликовав 10 томов данной серии по коллекциям музеев Новосибирска, Омска и Тюмени.

о критериях написания катало-гов омскими этнографами предусматривается вариант роли в данной работе служащих музея можно получить справку по адресу: , г. В заключение еще одно предложение — сделать общими усилиями музеологов и музейных научных служащих новое издание "История музеев Сибири" либо "Очерки истории музеев Сибири".

Оно также могло бы состоять из отдельных томов, посвященных музеям каких-то областей, краев и республик. Но это пока лишь предложение, и о его реализации необходимо мыслить всем вкупе. Березовская Теоремой для большинства музейных работников остаётся тот факт, что экспозиция является основным и главным коммуникативным кана-лом, по которому идёт широкая информация, нужная общест-вом.

В разработке безупречного экспозиционного места, которое оказывало бы разностороннее действие на гостя, принуждало бы его глядеть, двигаться, слушать, ощущать, то есть становиться его со-участником, наш музей уже приобрёл некий положительный опыт. И тут нам приходится исходить из особенностей нашего городка, а зна-чит, и специфичности музейного гостя. Музей городка Северска — наикрупнейшго городка системы закрытых административно-территориальных образований, как и почти все музеи данной нам системы, обязан учесть последующие факторы: малочислен-ность населения — тыс.

Все занятия основаны на неотклонимом использовании экспонатов из фондов музея, насчитывающего единицы хранения, с привле-чением всех ведущих профессионалов археолого-этнографического, исто-рического, отдела фондов и музейной педагогики. Традиционность абонементного посещения школьника выражена в самом подходе школы и учителя к музейным занятиям: посещение в музее определённого занятия отдельным клас-сом, пассивное либо активное роль в нём слушателей в зависимости от нрава часового занятия.

За крайние три года в Музее г. Северска возникли новейшие, нетра-диционные формы взаимодействия со школой с привлечением экспози-ционного пространства: исторический КВН, конкурс экскурсоводов, военно-исторические игры, ученическая историческая конференция, брейн-ринг, основными участниками которых являются учащиеся с 5-го по й класс школ Северска.

Как ни феноминально, но проведение конкурсных программ на базе музейных экспозиций с привлечением ученических команд, где одно-временно участвуют от 4 до 20 школ и проф училищ Се-верска, стало возможным: 1. Благодаря созданию в г. Северска методиче-ского центра для музеев образовательных учреждений 15 школьных музеев и музееведческих образований, 2 музея ПУ, Детского дома. При конкретном участии городского музея при админист-рации Северска был сотворен координационный совет по управлению музеями образовательных учреждений, куда, не считая музея, вошли пред-ставители отдела по делам молодёжи, гороно, Совета ветеранов, Центра доп образования городка.

Данный совет оказывает, кроме организационной, огромную материальную поддержку школьным музе-ям, в том числе и во время проведения массовых мероприятий на базе городского музея. Вот несколько определенных примеров нестандартных форм взаимо-действия музея и школы. Выставка, создаваемая учащимися, членами школьных музеев, включала 14 мини-экспозиций из фондов публичных музеев. Любая отдельная экспозиция — это самостоятельная тема Великой Отечествен-ной войны.

Невзирая на многоликость экспозицион-ных проектов, отход от обычной схемы поэтапного представления материала, экспозиция отразила всю многогранность таковой большой темы исследования, как Великая Отечественная война. Создатели каждого раздела, учащиеся школ смогли выделить неширокую делему и эмоцио-нально проиллюстрировать её коллекциями из фондов школьных музе-ев. Всего на площади кв. Непременно, созданию схожей выставки предшествует под-готовительный шаг совместной работы служащих городского музея и учителей: продуман структурный план каждой экспозиции, единый ТЭП, цветовое решение, отобрано оборудование городского музея.

Более зрелищным и чувственным для участников и зрителей стал непременно крайний шаг конкурса экскурсоводов, который подразумевал командное представление хоть какого экспоната школьного музея через рассказ, театрализацию, инсценировку, литературно-музыкальную композицию.

Школьники, члены публичных музеев, отлично управлялись с перспективой непринуждённого вольного пребывания в мире ушедших предметов и явлений, а выполнение соци-альных ролей приближало всех зрителей конкурса к военной эре. Запомни-лись песня о солдатском котелке, музыкальная композиция о женщи-нах-ветеранах, живущих в Северске, с внедрением писем, фо-тодокументов, газет военного времени. Экспозиция, была посыящена мамы, 30 лет искавшей могилу единственного отпрыска.

Мама лейтенанта, воевавшего в й Сибирской дивизии, вела переписку со школьным музеем. Стержнем экспозиции стали её фронтовые письма к отпрыску, к школьникам, где тщательно описы-вался поиск места захоронения. Ребята «оживили историю», представив на трибунал зрителей диалог меж мамой и отпрыском. Костюмчики военного времени и музыкальная композиция «Плач матери» посодействовали ребятам вжиться в роли при чтении писем, приблизиться к судьбам настоящих людей.

Эмоциональное действие на всех участников конкурса и чле-нов жюри было большим. Конкретно конкурс экскурсоводов показал нам, сотрудникам музея, что школьникам нравится не лишь увидеть, но и творить самим, а выполнение соц ролей дозволяет ребятам не лишь осознать историю, но и полюбить её. Возможность личного роли в моделируемых исторических ситуа-циях была предоставлена школьникам в г. Проведение данной инте-рактивной программы стало осуществимо благодаря созданию постоян-ной археолого-этнографической выставки «По реке времени».

Значи-тельная экспозиционная площадь — кв. Все ребята были в костюмчиках соответ-ствующего времени. В этом посодействовали театр, центр детского творчества, школьные мастерские. КВН включал два домашних задания: представ-ление команды — «Ожившие сценки истории» и конкурс капитанов — рассказ о легенде определенного экспоната либо «герое» собственного времени.

Конкретно эти конкурсы подразумевали «погружение» в конкретное про-шлое с внедрением частей театрализации. В представлении ка-ждой команды в той либо другой форме находился лаконичный рассказ о главных особенностях эры, критериях жизни человека в данный пе-риод, его главных упражнениях, верованиях, традиционной культуре. Во время представления ребята обращались к подлинным экспонатам ха-рактерной эры. Сама экспозиция служила и декорацией, и демонстра-ционным материалом и вкупе с тем осуществляла контакт меж ре-бёнком в данном случае актёром и экспонатом.

Так, «бронзолитейщики» на фоне полуземлянки ирменцев IX? VIII вв. Тут, через музыкально-литературную композицию, был обыгран настоящий исторический факт приезда монастырских раде-телей в Москву к царю Алексею Михайловичу Тишайшему.

Этногра-фический сценарный проект разворачивался на фоне подворья и рус-ской избы. Тут активно использовались народные поверья, поговорки, песни, элементы танца. Команда «Белобородовцы» показала сценку приезда переселенцев в старожильческую сибирскую деревню. Во всех проектах использовались экспонаты интерактивного фонда, общение с музейными экспонатами. То, что на историческом КВНе был реализован принцип всей программы «играя, познавать», когда стиму-лируется развитие познавательных особенностей школьников, их твор-ческое воображение, активная речевая культура, в особенности ярко просле-живалось при проведении конкурса капитанов.

Так, к примеру, капитан «Иглаковцев» представил нам костюмиро-ванный рассказ о домовом от первого лица, то есть повествование самого домового. Безпроигрышно смотрелась красивая пластика ребёнка, умение плясать и декламировать делало его выступление запоминающимся. Речь домового была профессионально стилизована под деревенскую с употреб-лением диалектных и архаичных слов.

Увлекательным был рассказ от лица переселенки у «Белобородовцев», повествование о чудотворной иконе Казанской Божией Мамы у «монахов». Конкурсная и творческая атмо-сфера поддерживалась членами жюри, которые также были костюмиро-ваны: скифская королева, старообрядка из рода Морозовых, комиссар, уполномоченный по делам религии, вождь племени, хантыйская богиня.

КВН проводила богиня истории Клио. По мнению управляющих школьных музеев и педагогов исто-рии, игра содействовала развитию у учащихся умения решать творче-ские задачки, отвечать на неординарные краеведческие вопросцы кон-курс вопросцев , очень употреблять приобретенные способности и зна-ния на уроках по краеведению, на семинаре «Краеведческие чтения», на экскурсиях и лекциях в городском музее. Конкретно игра заполнила зна-ния по истории городка и края определенным предметным содержанием, посодействовала школьникам понять себя в конкретное историческое время, оценить неповторимые творения человека.

Таковой способ, как театрализация, «погружение» в подобающую эру, предоставление способности творчества на базе музейных экс-позиций, стал довольно популярен в городском музее конкретно как средство общения с публичными музеями, школами, училищами. Этот способ становится обычным, так как конкретно он принуждает ребёнка «включить» в процесс восприятия в данном случае музейной экспозиции и разум, и чувство, и фантазию.

Данная форма работы с детками становится системной в перспективе, в г. Непременно, схожая система ведёт к увеличению творческой активности школьников, сформировывает у ребят не лишь историческое сознание, но и чувство красивого, содействует не лишь диалогу реального с прошедшим, но и взаимопониманию со-временников.

Кулемзин Две сравнимо юные науки? Культурология как бы абстрагируется от этнической специфичности частей культуры, рассмат-ривая в целом тенденцию развития и значение украшений, орнамента, фольклора, театра, статуи и т.

Этнография, напротив, акцентиру-ет внимание на тех особенностях культуры, которые дают право на эт-ническое противопоставление: «мы — не мы», на понимание себя как части определенного этноса, имеющего определенные культурные осо-бенности. Этнос постоянно проявляет себя через культуру, а культура не существует без этноса. Эти строчные истины нами настолько отлично ус-воены, что воспроизводство этноса мы не воспринимаем по другому как вос-производство культуры.

Но сама реальность развивается и меняется еще бы-стрее, чем теории этнографов и культурологов. В этом уверяет нас весь XX в. В Сибири данный процесс усложняется ещё и масштабом демографических, мировоззренческих, культурных, индустриальных и иных преобразований. Оглядываясь назад и оценивая крайнее десятилетие, приходится, к огорчению, отмечать проявление негативных тенденций в подготовке студентов гуманитарного профиля. В связи с известной денежной си-туацией, которая почаще всего не дозволяет либо ограничивает проведение полевых исследований, различного рода практик, познания выпускников обретают всё наиболее схоластический нрав.

Это наглядно демонстри-руют дипломные сочинения, доклады на конференциях и т. Выводы почаще всего не базируются на собственных материалах, которые или под-тверждают, или противоречат имеющимся в науке позициям ученых. Я далек от того, чтоб предложить конструктивные меры по изменению экономической ситуации в стране и денежной в университетах.

Но я бы желал привлечь внимание к способности наиболее широ-кого использования фондов музея в образовательном процессе. Музей-ная вещь, как взятая раздельно, так и в сравнении с вещами сопре-дельного круга культур,?

Вещи, не считая того, и характеристики стойкости и из-менчивости культуры. В сравнении вещей традиционной культуры с современностью разумеется направление, в котором происходит деформация культуры. Музей является социальной памятью, непревзойденным компьютером; тут любая вещь хранит в для себя историю народа, историю культуры, историю языка, историю самого музея. Конкретно по данной нам причине музей — бездонный кладезь познаний, которыми пользуются и которые приумно-жают новенькими сведениями историки, культурологи, этнографы, археоло-ги, фольклористы, лингвисты, музеологи.

Музей посещают школьники, студенты, аспиранты, докторанты, маститые академики, рабочие. Каж-дый лицезреет что-то своё, каждый по-своему принимает экзотическую культуру, не похожую на свою, но непременно её обогащающую. Единство населения земли — в его обилии. Ежели бы не музей, вряд ли это выражение наполнялось бы настолько глубочайшим содержанием. Не слу-чайно директор музея «Наш небольшой дом» Этами Намио на открытии сказал: «Мы живем в мире, разобщенном политическими, культурными, религиозными барьерами.

Музей помогает преодолеть это разобщение». Музей обогащает и сформировывает историческое сознание, память, чув-ство патриотизма и сопричастности к мировому и региональному куль-турному наследию; делает это всё молча и ненавязчиво. Современные технические заслуги компы, видеозапись и аудиозапись по-зволяют существенно расширить познавательные функции музея. В ка-ком направлении, на наш взор, обязана совершенствоваться музеевед-ческая работа? До этого всего — в плане роста информативности каждой вещи.

Понятно, что вещи, взятые из различных культур, имеют не лишь наружное сходство, схожими являются и их практические, то есть утилитарные, функции. Но содержание культуры описывает не столько утилитарные, сколько символические функции.

К ним относят-ся, к примеру, правила производства, использования, наследования, даре-ния. С ними соединены приметы, загадки, сновидения. Как правило, этот обеспеченный «духовный» мир материальных вещей не раскрывается в экспо-зициях и выставках музея. Точно так же за вещами скрываются формы принадлежности, имею-щие место в обычных культурах личная, домашняя, родовая и т.

Этнографические материалы демонстрируют, что в обычных куль-турах практически нет вещей, которые воспринимаются только как обыденные, ежедневные. С вещами постоянно соединено представление о сакральном. Казалось бы, вода, зола от спаленных дров, бревно не име-ют ничего сакрального, священного. Но в каком-то отношении всё это обретает сакральность. При помощи воды, золы, бревна предсказы-вали будущее.

Ханты, манси, ненцы, селькупы старики еще мень-ше доверяют радиопередаче, чем сухому бревну, в которое вгоняют клин, чтоб услышать потрескивание-предсказание. В учебниках, особых работах исследователи нередко характери-зуют такую изюминка обычных культур как синкретическую. Под ней соображают нерасчленённость сфер бытия. Человек включён в природные явления, мир вещей, во все процессы, потому на их может повлиять конкретно.

Это действие осуществляется ма-гическими средствами, жертвоприношениями божествам, богам, духам. Музей располагает большими способностями, чтоб показать разницу в мировоззренческих пластах. В языческом дохристианском мировоззрении преобладает равенст-во человека с миром сверхъестественных созданий, потому духа — по-кровителя семьи можно наказать побоями, выбросить ежели плохо помо-гает и заменить новеньким изображением.

Дела с богами, в особенности с богами глобальных религий, не строятся на принципах паритета. Тут — дела господства и подчинения, поэтому что бог? Музеи пока оказывают слабенькое влияние на формирование общего мировоззрения, отсекает от науки и, судя по отзывам гостей, нередко не употребляют огромные возможно-сти имеющихся фондов. Нельзя, видимо, забывать о том, что единица хранения и экспонат — это различные вещи. Экспонат должен «говорить» с гостем, приобщать его к научным познаниям.

Конкретно о этом писа-ли такие большие музеологи, как Н. Федоров, Г. Малицкий, а в со-ветское время — Т. В настоящее время в Сибири, как и во всем мире, формируется ка-кое-то новое мировоззрение, которое включает в себя все прежние на-пластования. В нем перекликаются античные представления держаться за дерево, чтоб, не дай бог, произнесенное не реализовалось и современные на-учные представления о мировоззрении.

Музей самым наилучшим образом сумел бы донести это до гостя хоть какого образовательного уровня, не говоря о студентах. Как правило, музеи пока ещё слабо отражают специфику региона: его многонациональный и поликультурный характер; общее и особен-ное культур.

Имеется смысл установить контакт со школьными крае-ведческими кружками, посодействовать им в составлении программ, вопросни-ков по исследованию края, генеалогического древа жителей. Сегодняш-ний школьник — это завтрашний студент. В конце концов, местными музеями только в отдельных вариантах уделяется внимание возрожденческим движениям.

Как для этнографии, так и для науки в целом эти движения предпосылки появления, цели, итог представляют большой энтузиазм. Сам факт существования этих движе-ний есть показатель демократизации общества. Нужно отметить как непременно положительное явление, что, несмот-ря на экономические и денежные трудности, в крайнее десятилетие приметно оживились связи меж сохранившимися в ходе перестройки музеями.

Проводятся встречи, конференции, а основное — публикуются материалы благодаря различного рода помощи, включая попечительскую. Музеи, невзирая на перипетии судьбы, продолжают жить, и это вселяет надежду на будущее. Блинова Учебная дисциплина «Анализ и интерпретация произведения искус-ства» является дисциплиной федерального компонента общепрофессио-нального блока дисциплин муниципального образовательного стандар-та подготовки бакалавров по направлению «Художественное образование» и, соответственно, принципиальной составляющей учебных планов профилей: изобразительное искусство, искусствоведение, музейная пе-дагогика, дизайн и компьютерная графика, разработанных на факульте-те изобразительного искусства Русского муниципального педагоги-ческого института им.

Герцена г. Данная дисциплина заходит в систему искусствоведческой подготов-ки студентов педагогического университета, обучающихся на факультете изобра-зительного искусства, и может быть рассмотрена как параллельная для дисциплины «Теория пластических искусств». Цель дисциплины — отдать представление о педагогических техноло-гиях изобразительного искусства, в первую очередь — о особенностях восприятия художественного произведения: воспоминании, осознании, толковании как шагов активной сотворческой работы с произведени-ем искусства; приготовить студента к преподаванию историко-искусствоведческих и историко-культурных курсов.

Объяснение, ис-толкование смысла и содержания произведения — принципиальное умение педа-гога искусства в силу принципиальной многозначности художественно-го вида произведения в определённой культурно-исторический ситуа-ции его чтения.

Это умение вербализировать, передавать цвета собственного восприятия и направлять восприятие остальных. Основными зада-чами в ходе преподавания дисциплины являются: освоение и постоян-ное углубление представлений о особенностях выразительных средств разных видов искусства; ознакомление с категориально-понятийным аппаратом искусствоведческого анализа и освоение более важных категорий и понятий искусствоведческого анализа; отработка умений вербализировать свои собственные чувства и воспоминания, умений вы-делять выразительные средства и доносить до слушателя индивидуальности авторского плана.

Принцип отбора содержания и организации учебного материала кур-са обусловливается поставленными задачами; основной упор в про-грамме и методике преподавания дисциплины делается на определенную работу с подлинниками, с глобальными шедеврами в музейной экспози-ции, в строительной среде. Текущая аттестация свойства усвоения зна-ний проходит по итогам музейной работы с подлинниками и проведе-ния коллоквиума «Выразительные средства художественной компози-ции», где студенты представляют картотеку с выполненным формаль-ным анализом произведений и устно интерпретируют темы и мотивы произведения.

Система выполнения картотеки представлена в кафед-ральном издании «Практикум по истории искусств»1. Исследование дисцип-лины завершается экзаменом, на котором выявляется степень овладения языком изобразительного искусства, умение дифференцировать темы, мотивы и сюжеты в зависимости от интерпретационных задач, а также осознание структуры художественного вида, понятого в акте сотвор-ческого переживания.

В крайние годы мы стали очевидцами высококачественного конфигурации содержания музейной среды. Видоизменились средства и способы во-влечения зрителя в сферу общения с монументами, с музейным про-странством. Музей стал наиболее «ясным», его коллекции?

Основной упор в работе крайних лет делался на во-влечении в жизнь музея гостей, которые ранее были часто ис-ключены из живого взаимодействия. Современные просветительские программы на данный момент рассчитаны на диалоговое общение, на осознание необходимости не лишь постановки и решения объяснительных задач, но и введения образовательных. Музеи не просто «рассказывают» о бы-лом, но воспитывают и сформировывают восприятие гостей. Без конкретной работы с подлинниками, без отработки навы-ков работы с произведением искусства в музейной среде невозможна подготовка спеца, способного совладать с таковыми задачками.

Нужно усиление конкретной связи с подлинником, фор-мирование экспозиционных маршрутов, на которых раскрываются сту-пени развития художественной формы либо способа. Принципиально пристальное рассмотрение и исследование таковых аспектов живописи, которые не видны ни на одной высококачественной репродукции, ни на всех остальных современ-ных носителях инфы, оно поможет лучше изучить язык изобра-зительного искусства, а означает, виртуознее интерпретировать смысл произведения.

Образовательным стержнем дисциплины является скопление опыта «перевода» языка изобразительного искусства на вербальный уровень, содействующий предельной концентрации внимания на образном строе произведения, на ситуации развития вида от картины к картине. Приведём хрестоматийный пример — анализ живописи И.

Шишкина, связанный с включением его творческого способа в систему представле-ний о эволюции пейзажного жанра, отразившего в российской живописи XIX в. Задачку можно считать выполненной, ежели в ней задейст-вованы главные монументы концепции экспонирования нынешнего дня, определены выразительные средства красочной композиции, раз-вившиеся вкупе с художественной формой пейзажного жанра, а также отмечены индивидуальности красочного способа и особенность твор-ческой манеры мастеров российского пейзажа.

Приятному и убедительно-му сопоставлению помогает работа на экспозиции, сформированной не-сколько лет назад, в частности на экспозиции, представляющей шаг академического пейзажа. При показе перехода от академической живо-писной формы к реалистической можно сопоставить работу В. Резанова «Дубовая роща в окрестностях Дюссельдорфа» г. Шишкина «Хвойный лес. Солнечный день» г. В академической работе при классицистической архитек-тонике построения планов для их пластической уверительности исполь-зуется изображение массивных собственных теней на стволах деревьев центральной группы, где живопись уплотненная, коричнево-черная по цвету, с отсутствием построения затенённых частей формы с помощью цвета.

Но ежели глядеть с расстояния, то грамотное построение и связь масс планов придает картинной плоскости уверительность без передачи ес-тественности глубины. Отсюда чувство нежизненности среды: живо-пись не передаёт подлинной пространственности. Шишкин, как реалист, ввёл цветность, но ему было разумеется и другое: наращивая цветность, можно потерять и форму предмета, и ёмкость, и целостность в передаче места, и чувство качественности материи, чувство осязаемо-сти и, в конце концов, станковость самой картины, потому его живо-пись остается в границах собственного цвета предмета.

Значение музейной экспозиции в особенности ощущается в образователь-ном процессе, более ощутимо тогда, когда эта экспозиция отсутству-ет. Российский музей, получив в своё распоряжение древние дворцы под экспозиционные площади, до сих пор не может представить зрителям свою коллекцию работ, отражающую искусство русского периода.

Спектр образов статуи раскрывается в исследовании главных выразительных средств: контура, объёма, текстуры, фактуры на экспо-зиции римского скульптурного портрета в Эрмитаже. В портрете Люция Вера?? В портрете Филиппа Араба??? Анализ статуи, тем наиболее её тончайших выразительных средств, связывающих в художественном виде авторскую интерпретацию, восприятие современников и потом-ков, указывает, что без экспозиции выполнить такие сложные учебные задачки просто нереально.

Значение музейной экспозиции в системе преподавания дисциплины «Анализ и интерпретация произведения», естественно, не ограничивается задачками аналитического нрава и раскрывается не лишь на экспози-циях таковых больших музеев, как ГРМ и Эрмитаж.

Владение комплексным анализом произведения скажется тогда, когда выпускник факультета изобразительного искусства начнёт работать экс-курсоводом, музейным преподавателем, станет преподавать встроенные дисциплины, к примеру «Художественное краеведение».

Тогда приобре-тёт значение умение проанализировать существование художественного произведения в социокультурном контексте, когда предметом интерпре-тации станет монумент в собственной исторической обстановке, умение, приоб-ретённое и отработанное на музейных экспозициях и в собраниях слож-нейших, синтетических историко-художественных комплексов. В осеннюю пору г. Муниципальный музей городской статуи Пе-тербурга открыл для гостей экспозицию Благовещенской усы-пальницы, наистарейшей постройки строительного ансамбля Александро-Невского монастыря.

Государственный Пантеон Рф — неповторимый па-мятник российской истории и культуры. Значение его в образовательном процессе в русле исследования истории Рф, отечественной культуры и искусства тяжело переоценить. Это один из немногих сохранившихся памятников архитектуры Петровской эры.

Тут похоронены деятели российской истории и культуры: Д. Синявин, М. Милорадович, А. Суворов, И. Шувалов, И. Бецкой, Н. Панин, А. Безбород-ко, Г. Довольно огласить, что в Бла-говещенской церкви и в Некрополе находятся 9 подлинных работ И. Музей сохраняет работы М. Козловского, Ф. Гордеева, В. Интерпретация темы личности и людской памяти, прошедшей жизни, образов бы-лого невозможна без вольного владения способностями анализа и прочте-ния произведения, научиться которым нельзя без периодической ра-боты с подлинными произведениями искусства в различных музей-ных экспозициях.

Яковлева Н. Практикум по ис-тории искусства. Бурлыкина Русские институты постоянно являлись средоточием большущих интеллектуальных богатств страны. Не ограничиваясь выполнением лишь научно-образовательных функций, они занимали особенное место в отечественной культуре. Учебную, научную и просветительскую дея-тельность учебные заведения осуществляли во многом через свои му-зеи.

Конкретно потому в университетах зарождались и развивались музеи самого различного профиля. Институтские музеи оказали безусловное влияние на развитие музейного дела в стране, формирование научной мысли в Рф, увеличение уровня культуры и познаний народа.

Универ-ситетские Уставы дореволюционной Рф , , , гг. Тем не наименее кроме пре-дусмотренных Уставом, появлялись и остальные музеи. Тогда же воз-никли и 1-ые вузовские музеи. Для институтов, в которых изуча-лись разные дисциплины, характерны все профильные группы музе-ев. Первыми вузовскими музеями стали музеи естественной истории кунсткамеры со смешанным составом коллекций — от предметов есте-ственного происхождения до предметов из области искусств.

Их дея-тельность оказала большущее влияние на следующее развитие музей-ного дела не лишь в учебных заведениях, но и в целом по стране. Наи-более прогрессивный институтский Утомившись г. В период деяния второго институтского Устава г. Реформы х гг. XIX в. Утомившись г. Соответствующей чертой этого периода являлось зарождение выставочной деятельности в стенках основной части вузов. Не считая того, отмечена активизация роли вузов-ских музеев в интернациональных и всероссийских выставочных мероприя-тиях.

Крайний институтский Утомившись дореволюционной Рф г. Но уже в е гг. Раскрепощение научной мысли благотворно воздействовало на появление самых различных музеев. Эти годы стали более колоритными в истории музейного дела в университетах дореволюционной Рф, вызвали к жизни неповторимые музеи, единственные в собственном роде.

Часть вузовских музеев, сделанных до революции, существует и сейчас, со-храняя преемственность наилучших традиций. Это минералогический му-зей Петербургского института, зоологические музеи Тартуского, Столичного институтов, Музей природы Харьковского университе-та, Ботанический музей, Музей археологии и этнографии Сибири Том-ского института, Музей Д.

Менделеева Петербургского универси-тета и почти все др.. Часть выведена из подчинения высшим учебным за-ведениям, отнесена к Министерству культуры и переименована музеи изящных искусств Столичного, Киевского и Харьковского универси-тетов. При этом, к огорчению, в неких из их стали забывать о причастности вузов к формированию неповторимых коллекций. В большинстве случаев процесс организации музеев происходил па-раллельно с официальным открытием самого вуза.

Очень Снятие зубных отложений Томск Котовского убей

Кто-то Исправление прикуса у детей Томск Доверия удовольствием прочитал